"Я - снайпер. Это моя работа": разговор с "богами войны"

В военной среде снайперов называют "боги войны". 23-летний Андрей – один из них.

Вы никогда не заметите его в толпе, с виду он ничем не отличается. Никто не заметит, что он контуженный, и что его глаза не один раз видели смерть.

Стать снайпером может человек с солидным боевым опытом, хорошими показателями на стрельбах, железными нервами и бесконечной выдержкой. И, конечно же, бесстрашием – снайперов в плен, как правило, не берут. Эти качества у Андрея есть. Он – сирота. Когда ему было 16 лет, родители погибли в автомобильной аварии.

"В военкомате мне предложили. Направил врач-окулист. Я и согласился. Потом закрутилось. Вот и все…" - рассказывает он.

…Работа снайпера - это железное спокойствие. Снайпер может держать мишень до трех суток.

И неважно как он стреляет - научить стрелять можно каждого.

"Первые два месяца учат философии снайпинга и психологии. Винтовки даже не видел. Есть одна проверка (я ее тоже проходил), когда кто-то приходит и говорит, что хочет стать снайпером - ставят стул и сажают его возле окна, показывая на любой объект и приказывают смотреть на него 12 часов к ряду, не отводя взгляд. Далеко не каждый на это способен", - говорит Андрей.

"Те, кто стрелял в людей на Майдане, например, в нормальном психическом состоянии сейчас, я думаю. Вполне... Настоящие профессионалы могут стрелять одной рукой, а второй – бутерброд есть",- без тени сомнения отвечает Андрей.

Ведь для военного приказ – это святое.

"Есть такой тест: когда в учебке проходит несколько месяцев, каждого снайпера поднимают ночью по одному, вразнобой, выводят в поле, дают винтовку и показывают цель (человека) и говорят: "Стреляй". Если снайпер не нажмет на курок в течение 5 секунд, тест провален. В винтовке нет, конечно, пули... Понимаете, снайпер готов стрелять в то, что ему покажут. Так нас учили. У тех, кто стрелял в людей на Институтской, так и было. Я не удивлён", - поясняет Андрей.

А вот 34-летний снайпер Алексей уже успел повоевать на нескольких войнах. Он – контрактник, и сравнивает свою работу с опасной игрой. Захватывающей, и в то же время, хладнокровной. Ведь когда идёт бой снайперов - это как шахматы…

 

"Мы доставляли груз медикаментов через долину Паншер, через которую часто шли караваны наркоты в Пакистан. Моя задача была отойти по перевалу в сторону от колонны на 10 км и идти параллельно, прикрывая колонну, и, если что, сообщить о засаде. Но все пошло сразу не так - меня с первого выстрела ранил снайпер. Это не были талибы - они с 100 метров в танк не могли попасть, а тут - минимум 1500 метров. Там был профи... Он все  просчитал: дождался пока я зайду в "мертвую зону", где рация не достаёт. Он мог меня убить, но хотел поиграть - вызвал на бой. У меня была СВ-98, а у него - 12 калибр. И он знал о своем преимуществе. Я решил пойти ва-банк и дождаться, пока солнце сядет, чтобы потом сжечь ему прицел. Прибор ночного видения у меня был, и сигнальные ракеты - а они ослепляют оптику ночного видения секунд на 15. Как раз этих пару секунд мне хватило, чтобы поменять позицию. Тогда я начал просить горы: "Помогите мне выжить…". И они помогли. Я потом сделал татуировку с теми горами", - на одном дыхании рассказывает он.

 

Многие, кто сталкиваются с такими ситуациями, увольняются и не хотят ехать в зону АТО, поскольку не хотят стрелять в русских, которых продолжают рассматривать как родственных людей. К примеру, 37-летний Максим уволился из ВСУ, потому что не согласился воевать против своих бывших сослуживцев.

"У меня бы рука не поднялась выстрелить в майора, который меня вынес раненого з боя в Косово. Когда был на посту, специально ранил, но не убивал. Вы можете меня осуждать за это, но я считаю, что по-человечески сделал правильно, что ушел", - говорит он с грустью в глазах.

Максим говорит, что многие снайперы ушли со службы поскольку не захотели убивать своих "братьев".

"На фронте совсем не то, что вы видите по ящику. Когда на моих глазах мой коллега убил двоих русских, с которыми я вместе учился, я ушел".

Кстати, как признаются сами вояки, по ту сторону фронта – ситуация похожая. Среди многих российских военных рубилово с украинцами – крайне непопулярно.

Впрочем, несмотря на железобетонное спокойствие, бывают случаи, которые заставляют "бога войны" распрощаться со своим высоким статусом.

Алексей с самоиронией говорит, что стал мягким, так как один случай во время службы перевернул его жизнь и представления о добре и зле:

"Когда прилетели в Кабул проконтролировать доставку гуманитарного груза, мы проехали километров 20, и на нас напали. В каком-то ауле я отстреливался и убил какого-то мужика. Потом подбежала маленькая девочка – его дочка, наверное. Она на меня так посмотрела... Я этот взгляд никогда не забуду... Меня это сломало и после Кабула не смог убить ни одного человека.

А как же психологи, спросите вы. Психологи есть, но, как сказал мне еще один снайпер, "в армии всем все пофигу – что с твоим психологическим здоровьем. Потому что ты – снайпер, и это просто твоя работа".